— А мы знаем, что карусель здесь! Покажи нам, где она! — Сципио сделал шаг в сторону девочки, но псы тут же оскалили зубы, и Сципио немедленно отскочил назад, к Просперу. — Если граф позволит нам прокатиться, мы не будем заявлять на него в полицию.

— Смотрите, какое великодушие! — Девочка глядела на него с явной издевкой. — А с какой стати ты решил, что граф тебя вообще отсюда отпустит? Или ты забыл, что это остров Тайн? Вы же знаете, сколько про него всяких историй. Кто на этот остров попадает, тот уже не возвращается. Живо! — Она решительно показала на дорожку, что слева от них убегала куда-то в кусты. — Вон туда! И не вздумайте удирать! Вы уж поверьте, мои собаки бегают лучше.

Ребята все еще медлили.

— Делайте, что вам говорят! — сердито прикрикнула девочка. — Или я скормлю вас псам!

— А ты отведешь нас к графу? — все еще хорохорился Сципио. — Ну же, говори!

Но девочка не ответила. Вместо этого она вполголоса отдала собакам какой-то приказ, и те, не издав ни звука, неторопливой трусцой двинулись к Просперу и Сципио.

— Пойдем, Сцип, — сказал Проспер, хватая товарища за рукав. Тот, хотя и неохотно, все же подчинился.

Псы шли вслед за ними вплотную, настолько близко, что ребята затылками ощущали их жаркое дыхание. Время от времени Сципио оглядывался, словно все еще раздумывая, не кинуться ли наутек в кусты, но Проспер всякий раз только крепче держал его за рукав.

— Какой-то девчонке попасться, — бурчал Сципио сквозь зубы. — Хорошо еще, Риччио и Моски с нами нет.

— Если она и вправду отведет нас к графу, — прошептал Проспер, — ты ему лучше полицией не грози. Кто знает, что он тогда с нами сделает, ты понял?

Сципио только кивнул и с мрачной физиономией оглянулся на собак.

Немного погодя они уже поняли, куда их ведет девчонка. Между деревьями показался дом, тот самый, который Проспер со стены видел. Дом был огромный, даже больше, чем дом отца Сципио. Однако даже при лунном свете, который все способен скрасить, дом казался запущенным и нежилым. Штукатурка со стен поотвалилась, ставни на черных и пустых окнах глядели вкривь и вкось, а крыша прохудилась настолько, что местами луна просвечивала через нее насквозь. Вверх, к главному входу, взбегала широкая парадная лестница. С ее перил взирали ангелы, но морской воздух давно изглодал их каменные лица до полной неразличимости, как, впрочем, и фамильный герб над порталом.

— О нет, не туда! — сказала девочка, заметив, что Сципио направляется к лестнице. — Сегодня ночью граф уж точно с вами говорить не станет. Так и быть, можете провести остаток ночи в старой конюшне. Это вон там. — Нетерпеливым и властным жестом она указала на длинную приземистую пристройку возле дома, но Сципио ее не послушался.

— Нет! — выпалил он и упрямо скрестил руки на груди. — Ты думаешь, раз у тебя эти здоровые телята, ты можешь помыкать нами, как в голову взбредет? Я хочу переговорить с графом. Сейчас же.

В ответ девочка только прищелкнула языком, и доги с тихим рычанием уперли свои морды Сципио и Просперу в живот. Ребята в испуге отступили к нижней ступени лестницы.

— Сегодня ночью вам уже ни с кем больше беседовать не придется, — заявила девчонка резким голосом. — Разве что с крысами в конюшне. Граф спит, завтра утром он решит, что с вами делать. И скажите спасибо, что вас уже сейчас в лагуну не сбросили.

Сципио в ярости кусал губы, но псы снова начали рычать, и Проспер быстренько потянул его за собой.

— Делай, что она говорит, Сцип, — прошептал он, пока они брели к конюшне, вид у которой был точно такой же запущенный, как и у главного здания. — У нас еще целая ночь впереди, чтобы обдумать, как нам отсюда выбраться, а вот ежели собаки нас сожрут, то думать будет уже некому и нечем. И на карусели ты тогда тоже уже не сможешь прокатиться.

— Ну хорошо, хорошо. — Сципио бросил угрюмый взгляд на девчонку.

— Прошу сюда, господа! — сказала она, открывая дверь. Из конюшни на них глянула кромешная тьма, и с порога ударила волна такой вони, что лицо у Сципио перекосилось от отвращения.

— Сюда? — вскричал он. — Ты что, хочешь, чтобы мы там задохнулись?

— Общество собак вам больше по вкусу? — спросила девчонка, хватая догов прямо за оскаленные морды.

— Да пойдем же, Сцип! — сказал Проспер сердито и потащил Сципио в темноту. Девочка посветила им фонарем, и в его бликах у них из-под ног испуганно юркнули по углам несколько крыс.

— Где-то сзади там старые мешки должны валяться, — сообщила девочка. — На одну ночь вам и такая постель сгодится. Крысы не особенно голодные, еды у них тут достаточно, так что они вам, наверно, не очень помешают. И не пытайтесь найти лазейку и сбежать. Лазейки все равно нет, а сбежать отсюда невозможно. Кроме того, я оставляю возле конюшни собак.

С этими словами она закрыла дверь. Проспер слышал, как с грохотом задвинулся засов. Вокруг была такая тьма, что собственной руки было не видно. Только через щель в двери проникала тоненькая полоска лунного света.

— Проп, — прошептал Сципио где-то рядом, — ты крыс боишься? Я до смерти боюсь.

— Я к ним уже привык, в кино все время попадались, — отозвался Проспер, вслушиваясь в темноту. Он слышал, как во дворе девчонка тихим, почти ласковым голосом что-то внушает собакам.

— Лучше не бывает! — пробурчал Сципио. И тут же вздрогнул от испуга, когда что-то зашуршало у него за спиной, и отпрянул, чуть не столкнув Проспера с ног.

Они слышали, как удаляются шаги девчонки, а собаки, сопя и принюхиваясь, укладываются под стенами конюшни на ночлег. После того как глаза ребят понемногу привыкли к темноте, они принялись искать мешки, о которых говорила девчонка. Но как только у Сципио прямо по ноге пробежала крыса, они решили, что на полу все-таки лучше не спать. Отыскали две пустые деревянные бочки, на которые и уселись, прислонясь спиной к холодной стене.

— Он просто обязан дать нам прокатиться! — сказал через какое-то время Сципио, нарушив тягостную тишину. — Хотя бы потому, что он нас так надул.

— Г-м, — только и буркнул в ответ Проспер.

И постарался лучше уж не воображать себе множество других вещей, которые граф вполне способен с ними сделать. А потом, вдруг, внезапно, снова вспомнил о Бо. Впервые с тех пор, как прыгнул к Сципио в лодку. И спросил себя, увидит ли он вообще когда-нибудь еще своего братишку. А потом настала бесконечно долгая ночь, и мысли, одолевавшие Сципио и Проспера, очень скоро стали даже чернее, чем кромешная тьма в вонючей графской конюшне.

НОЧНОЙ ЗВОНОК

Была уже полночь, когда Виктора разбудил пронзительный телефонный звонок. Виктор зарылся с головой в подушку, но телефон все трезвонил и трезвонил, так что в конце концов он, чертыхаясь, вылез из теплой постели и поплелся в кабинет. Там он спросонок наткнулся на ящик с черепахами.

— Алло? Кто это, черт возьми?! — рявкнул он в трубку, потирая ушибленную ногу.

— Он опять сбежал! — Эстер Хартлиб говорила взахлеб, так что Виктор в первую секунду вообще ничего не понимал. — Но одно я вам скажу: на сей раз мы его уже обратно не возьмем! Нет. Этот дьяволенок скатерть со стола сдернул, и это в самом дорогом ресторане города, и пока мы сидели, все в лапше, он сбежал! — Виктор услышал, как она всхлипнула. — Муж всегда мне говорил, этот мальчонка не для нас, он такой же, как моя сестра, но ведь на вид-то чистый ангел! Из отеля нас выставили, он так орал, что они заподозрили, будто мы его бьем. Вы можете себе представить? А он сперва сидит в углу и не говорит ни слова, а потом настоящий припадок устраивает, просто как бешеный, и все только потому, что я попыталась надеть ему чистые носки. А мужа моего так и вовсе укусил! Перочинным ножом портьеры в номере разрезал, кофе с балкона лил на прохожих… — Эстер Хартлиб чуть не задохнулась от возмущения. — Короче, мы, мой муж и я, в понедельник, как и запланировано, улетаем домой. Если в ближайшее время мои племянники будут найдены полицией, пожалуйста, организуйте от моего имени их устройство в сиротский приют. Я слышала, в городе есть несколько вполне приличных учреждений этого профиля. Вы меня слышите, синьор Гец? Синьор Гец?