— Да это же Бо! — радостно воскликнула Оса, да так громко, что Виктор испуганно глянул на личико спящего малыша, но тот только пробормотал что-то во сне и еще глубже зарылся в теплое одеяло.

— Да, это Бо, — пробурчал Виктор, — и он довольно тяжелый, так что не будете ли вы все столь любезны уйти с дороги, чтобы мне куда-нибудь его положить.

Все тут же отпрянули, и Ида по крутым лестницам повела Виктора наверх, в комнату, где разместились ребята. Там Виктор со вздохом облегчения уложил Бо вместе с одеялом на одну из кроватей, до подбородка укрыл его покрывалом и вместе с Идой на цыпочках вышел из комнаты. Под дверью с широко раскрытыми глазами их ждали Моска, Риччио и Оса. Только тут Виктор заметил, что кого-то недостает.

— А Проспер где? — спросил он.

— Да потому-то мы все и на ногах в такое время, — ответила Ида упавшим голосом. — Час назад Катарина меня разбудила, потому что он исчез.

Оса кивнула. Лицо у нее было еще бледнее обычного.

— Мы уже все обыскали, — прошептала она. — Дом, двор, сад, даже на площадь выходили. Его нигде нет.

Она с надеждой смотрела на Виктора, словно тот волшебник, способный раздобыть Проспера прямо из воздуха, как он, очевидно, только что раздобыл Бо.

— Пошли вниз, нечего тут под дверью шушукаться, — тихо сказала Ида. — Малышу вовсе не обязательно сразу узнавать, что его брат исчез. А у Виктора наверняка есть что нам рассказать.

В гостиной было холодно. По ночам Ида топила только в спальнях, да и то не сильно, но Виктор разжег камин, и они, тесной гурьбой усевшись поближе к огню, быстро согрелись. Котята Бо немедленно спрыгнули со шкафа и, почуяв тепло, шмыгали теперь у всех под ногами, мурлыча и ластясь. И Виктор рассказал, как Эстер разбудила его среди ночи и как он разыскал Бо. Впрочем, ему трудно было сосредоточиться на своем повествовании, мыслями он то и дело возвращался к Просперу. Куда же парень мог подеваться?

— То есть как это она не хочет больше его забирать? — Голос Иды прервал его размышления. — Интересно, что она себе думает, эта Эстер? Как будто ребенок — это туфель, который можно примерить, поносить, а потом выбросить, если не подходит! — С сердитым лицом она шарила по карманам халата в поисках сигарет.

— Вот они, Ида. — Риччио смущенно протянул ей смятую пачку. — Я только одну штуку взял, честно.

Ида со вздохом забрала пачку у него из рук.

— Я понятия не имею, о чем эта Эстер Хартлиб думает, — буркнул в ответ Виктор, потирая усталые глаза. — Зато я заранее радовался, когда представлял себе, какое будет у Проспера лицо, когда я принесу ему его братишку. А вместо этого что? Я прихожу, а Проспера нет! Проклятье! — И он обвел ребят сердитым взглядом. — Неужели нельзя было хоть немного за ним приглядеть? Вы же все видели, что он не в себе.

— Что значит «приглядеть»? — взвился Моска. — Что нам, к кровати его привязывать?

Тут Оса начала всхлипывать. Слезы капали прямо на ее широкую, не по росту ночную рубашку, которую подарила ей Ида.

— Все, все, хватит! — сказала Ида, заключая ее в объятия. — Что делать будем? Где нам Проспера искать? У кого какие мысли?

— Наверно, он опять возле «Зандвирта» торчит, — предположил Моска.

— Ну да, и даже не знает, что тетю его оттуда уже вытряхнули, — проворчал Виктор. — Сейчас позвоню туда, спрошу ночного портье, не болтается ли там поблизости мальчишка.

С тяжким вздохом он вытащил из кармана телефон и набрал номер. Ночной портье уже собирался сменяться, но тем не менее сделал Виктору одолжение и выглянул в окно. На безлюдном променаде набережной Скьявони никакого мальчишки не было. С озадаченной миной Виктор сунул телефон в карман.

— Так, сейчас мне нужно хоть чуток поспать, — изрек он, поднимаясь. — Часик, другой, не больше, иначе я просто соображать не смогу. Одного брата нашли, так другой куда-то запропастился. — Он со стоном провел рукой по лбу. — Ну и ночка. У меня такое чувство, будто других ночей у меня уже и не будет. Найдется здесь в доме где-нибудь пустая кровать?

— Надувной матрас Проспера могу тебе предложить, — ответила Ида.

Виктор без слов принял ее предложение.

Все они до смерти устали, и тем не менее быстро никто заснуть не сумел, а когда заснули, дурные сны уже караулили у каждого под подушкой. И только Бо спал мирно и сладко, как ангел, словно все его невзгоды этой ночью улетучились раз и навсегда.

ГРАФ

Проспер и Сципио пробудились оттого, что кто-то открывал дверь конюшни. Дневной свет ослепил их. В первую секунду они вообще не понимали, где находятся, но вид девочки, прислонившейся к дверному косяку, живо воскресил в них все воспоминания минувшей ночи.

— Buon giorno, господа! — сказала девчонка, оттаскивая рвущихся в конюшню догов. — Я бы, конечно, подержала вас взаперти еще, но мой брат настаивает на том, чтобы с вами увидеться.

— Брат? — изумленно шепнул Сципио Проспе-ру, когда они вышли из конюшни на двор. В ясном утреннем свете огромный дом выглядел еще страшнее и запущеннее, чем ночью.

Но девочка уже нетерпеливо вела их за собой по парадной лестнице, мимо ангелов с исчезнувшими лицами, покуда они не остановились под колоннами у входных дверей. Когда девочка отворила их, волна затхлого и стылого воздуха ударила им в лицо. Доги тут же ринулись мимо них внутрь и, радостно виляя хвостами, исчезли где-то в темных недрах дома.

Они очутились в зале, настолько высоком, что у Проспера чуть голова не закружилась. Тем не менее он глаз не мог оторвать от потолка. Потолок был расписной. И пусть его росписи от времени поблекли и закоптились, однако сразу было видно, до чего прекрасны были они когда-то. Там вскидывались на дыбы кони, а простершие крылья ангелы легко устремлялись ввысь, в лазурно-летнее небо.

— Ну, идите же! — поторопила их девочка. — Еще вчера, по-моему, вы очень торопились. Вон туда!

И она кивнула на открытую дверь в другом конце зала. Доги кинулись вперед так стремительно, что их лапы скользили и разъезжались на каменном полу. Сципио и Проспер нерешительно двинулись вслед за ними, ступая по единорогам и русалкам — мозаичным картинам, выложенным из крохотных разноцветных камешков и тоже изрядно замызганным. Шаги их отдавались под потолком так громко, что Просперу казалось, еще немного — и вспугнутые ангелы рассердятся и улетят.

В покоях, за дверями которых скрылись псы, оказалось темно, несмотря на свет с улицы, проникавший сюда через узкие тусклые окна. В камине, оформленном в виде разинутой львиной пасти, полыхал огонь. Перед ним-то и разлеглись псы, прижимая огромными лапами какие-то игрушки. Впрочем, игрушками здесь оказалось забито все: кегли, мячи, шпаги, лошади-качалки — целый табун, куклы всех размеров и видов, разбросанные как придется, с вывернутыми руками-ногами, а между ними — целые армии игрушечных солдат, целые флотилии пароходов и парусников с деревянными резными матросами на палубах, и еще много, много всего. А посреди этого игрушечного царства сидел мальчик. Со скучливой миной он пытался усадить игрушечного солдата на крохотную игрушечную лошадь.

— Вот они, Ренцо, — сказала девочка, подталкивая Проспера и Сципио в дверь. — Немножко пованивают голубиным пометом, но крысы, как видишь, их не погрызли.

Мальчик поднял голову. Его черные волосы были коротко острижены, а одежда выглядела еще более старомодно, чем диковинный сюртук Сципио.

— Король воров! — произнес он, будто сам себе не веря. — И в самом деле! Ты была права, сестренка. — Он, не глядя, выронил на пол солдатика, которого все еще держал в руке, после чего встал и подошел к Сципио и Просперу. — Ты ведь тоже в соборе был, верно? — спросил он Проспера. — Прошу простить, что Моросине пришлось запереть вас в конюшне, но, наверно, все-таки не стоит без спроса среди ночи проникать на чужие острова. Что до фальшивых денег, то я искренне сожалею, это была идея Барбароссы, иначе я просто не смог бы расплатиться с вами. Вы, наверно, и сами успели заметить, — он указал рукой на облупившиеся стены, — я, увы, не богат, хоть и обитаю в замке.